Знают ли татарстанцы что такое "трансгенный коридор"?   (Эксперт Татарстан 23/08/2015)

В конце апреля Госдума приняла в первом чтении законопроект о частичном запрете ГМО в России. Что это - забота думских законодателей о здоровье сограждан или попытка минимизировать последствия отставания отечественного сельского хозяйства на актуальном направлении агроинноваций?

На предпочтительность второго варианта ответа для государства указывает тот факт, что законопроект наделяет Правительство РФ правом по результатам мониторинга воздействия на человека и окружающую среду ГМ-организмов и продукции запрещать их ввоз в страну. Исключение в виде выращивания и разведения ГМО для проведения экспертиз и научно-исследовательских работ сохраняется, но в свете хронического недофинансирования отечественной науки кажется скорее декоративным, чем реальным. В этой связи не вызывает удивления критика законопроекта со стороны экспертного сообщества. Так, директор департамента технического регулирования Российского зернового союза Олег Радин считает, что его принятие «сделает невозможным дальнейшее развитие конкурентоспособного сектора агробиотехнологий и в итоге даст значительный негативный эффект для перспектив сельского хозяйства в целом… Напротив, возможность выращивания биотехнологических растений позволит снизить до 30% материальных затрат и получать более стабильные урожаи. А это, в сложившихся условиях импортозамещения, для сельхозпроизводителя является определяющим фактором». В свою очередь, эксперты от науки опасаются усугубления уже существующего значительного отставания России в области биотехнологий, что в обозримом будущем поставит ее в зависимость от импорта этих технологий из Китая, США, Сингапура и других стран, где они стремительно развиваются, в том числе и при поддержке государства.

Острота проблемы сделала возможным ее обсуждение в формате «баттла». Местом его проведения выбрана Казань, где 10 июня для обмена мнениями по теме «ГМО: Запретить нельзя поддерживать» сошлись известный генетик Михаил Гельфанд, автор известных экспериментов с ГМО-соей Ирина Ермакова, депутаты Государственной думы Айрат Хайруллин и Андрей Туманов, координатор генетической программы Гринпис в России Наталья Олефиренко и упомянутый выше Олег Радин. К сожалению, среди спикеров нет казанских ученых, хотя, определенно, им есть что сказать. «ЭТ» решил исправить это упущение и записал интервью с доктором биологических наук, руководителем лаборатории молекулярной биологии Казанского института биохимии и биофизики КазНЦ РАН Юрием Гоголевым.

Зеленый уровень тревоги

– Юрий Викторович, что ученые понимают под понятием «генномодифицированные организмы»?

– Это очень общее понятие, применимое к большинству современных культурных растений (я буду говорить, в основном, о растениях, потому как они чаще всего используются в селекции, хотя, конечно, эта наука достигла впечатляющих успехов и в создании новых разновидностей животных, бактерий). Все культурные растения были получены в глубокой древности путем искусственного отбора интересных с хозяйственной точки зрения экземпляров. Потом люди научились выводить новые сорта той же пшеницы, скрещивая растения с желательными для них признаками. Так работал Мичурин, вырастивший массу новых разновидностей плодовых растений для наших широт. Когда возможностей скрещивания или, по-научному, гибридизации стало недостаточно, появилась селекция на основе применения искусственных мутагенов. В качестве таковых используются радиация и различные химические соединения, например, колхицин.

То, по поводу чего сегодня бьют тревогу зеленые разных мастей, правильнее называть рекомбинантными или трансгенными организмами, то есть организмами, в генах (правильнее сказать – геномах) которых комбинируются участки разного происхождения. Это качественно новый этап в развитии селекции, открывший перед учеными массу уникальных возможностей. Если раньше генетическая модификация проводилась случайно – мы не знали, где произойдет мутация после обработки семян тем или иным мутагеном, а продукт, важный для сельского хозяйства, был результатом долгого, кропотливого отбора, то сегодня этот процесс стал целенаправленным. Способов получения интересных с хозяйственной точки зрения признаков довольно много. Это может быть удаление гена, отвечающего за ненужные нам признаки, например, за выработку токсинов. В природе они служат для защиты растения от насекомых и травоядных животных, что негативно сказывается на его вкусе. Так, дикие предки садовых яблонь не имеют сладких плодов, они стали такими в результате селекции.

– Но ведь сладкие ягоды в природе есть, та же земляника…

– Да, но земляника мелковата по сравнению с садовой клубникой. Здесь повлияли на ген, отвечающий за рост ягод. Еще есть интересные сорта, устойчивые к вредителям, заморозкам, способные к многократному плодоношению – ремонтантная клубника. Наверное, у каждого дачника на участке растет хотя бы одно трансгенное растение, но спросите его об отношении к ГМО - и вы столкнетесь с непониманием, настороженностью. Хотя способ получения таких растений ничуть не хуже использования мутагенов. Если разобраться, старые технологии дают даже больше поводов для опасений.

Вектор тяги

– Есть мнение, что опасность трансгенных культур - в использовании для их получения вирусов, которые могут вызывать аллергию и прочие отклонения в здоровье…

– Вы говорите о векторном способе доставки генетического материала, причем, векторами могут быть не только вирусы, но и плазмиды - части бактерий. Их загружают генами интереса и направляют к нужному участку ДНК изменяемого организма. Есть способы безвекторной передачи признаков, когда встраиваются непосредственно гены, и есть так называемые суицидные векторы, уничтожающие сами себя после завершения эксперимента. Это наиболее современные способы создания трансгенных организмов, разработанные учеными в ответ на опасения в отношении векторов, хотя никто до сих пор не доказал их вреда.

Есть опасения, что новые гены повлияют на агрессивность организма, сделают их аллергенами. Но в действительности это все проверяется в лабораторных тестах, в полевых условиях. И если такие признаки проявляются, опытный образец не допускается в отрасль, и ничего страшного не происходит. Разговоры же о том, что ГМО захватят планету, совершенно необоснованны – ни одно культурное растение или животное не в состоянии конкурировать с дикими собратьями. Последние более жизнеспособны и самостоятельны, тогда как культурные организмы требуют создания специальных условий. Перестаньте ухаживать за клубникой в огороде, и через год-другой она либо вымрет, либо вернется к первобытному состоянию.

– Я не буду дискутировать с вами на тему лабораторных тестов, которые очень дорого стоят и в российских реалиях почти наверняка откроют простор для коррупции, а спрошу вот о чем. В интернете полно роликов о несчастных животных, которых посадили на диету из ГМО-продуктов, после чего они покрылись раковыми опухолями и умерли в страшных мучениях. Этим сюжетам можно верить?

– Можно, но с оговоркой – животные умирали от рака не потому, что питались ГМ-продуктами, а из-за злоупотреблений сельхозпроизводителей с измененным признаком. В данном случае речь идет об устойчивости растений к химикатам. Современные селекционные технологии позволяют многократно увеличить эту устойчивость, в результате чего на рынок поступают продукты, привлекательные на вид и на вкус, но перенасыщенные гербицидами, пестицидами, нитратами… Производитель экономит на уходе, вложениях в ту же селекцию, которая в состоянии решить проблему сорняков и насекомых-вредителей без применения химикатов, а люди пичкают себя всякой дрянью. Похожая ситуация и с распространением аллергии. Во многом это проблема массового применения антибиотиков и следующих за этим дисбактериозов, нарушений иммунитета. Аллергия – это иммунное заболевание. Причем заболевание наследуемое – своим детям мы передаем не только в чем-то похожую на нас внешность, но и микрофлору, от качества которой зависит уровень иммунитета. Раньше при получении трансгенных растений им передавали устойчивость к некоторым антибиотикам, например, тетрациклину. Хотя такая устойчивость не связана напрямую с присутствием тетрациклина в продуктах, какие-то опасения оставались. Однако сейчас при получении перспективных сортов научились избегать таких побочных эффектов, как передача генов устойчивости растениям.

Вообще странная ситуация, когда негативно воспринимается любой продукт, полученный с применением инструментов молекулярной биологии. При том, что продукт может быть действительно плох или хорош. Давайте судить по результату. Ситуация стандартная – в свое время ругали физиков, когда появилось новое оружие. Есть хорошая аналогия со скальпелем. Им можно делать разные вещи, в том числе ужасные вещи, но не отказываться же от хирургических операций!

Отстающие бьют

– Вы говорите, что методы селекции в состоянии заменить химическую борьбу с вредителями. Каким образом? Сделав растения невкусными для насекомых, а, следовательно, и для нас?

– Вы не представляете, какой арсенал защиты есть у растений. Синтез дурно пахнущих или неприятных на вкус веществ – его малая толика. Есть и нейтральные механизмы, например, уже достаточно распространены растения, устойчивые к насекомым благодаря токсинам, выделяемым живущими с ними в симбиозе бактериями. Безопасность подобных токсинов для человека доказана. В этом большая заслуга биохимиков, изучающих механизмы действия токсинов на насекомых. Наша восприимчивость к ним определяется наличием или отсутствием в организме соответствующих мишеней: нет мишеней – нет и токсического эффекта. Выбираются мишени, которые отсутствуют у теплокровных животных, но имеют место быть у пауков, гусениц, жуков…

– Как вы оцениваете уровень развития трансгенных технологий в нашей стране?

– Здесь надо разделить возможности ученых и масштаб применения их разработок в сельском хозяйстве. На полях запрещено использование ГМО, поэтому массовое производства этой продукции в нашей стране отсутствует. И я не могу сказать, что это хорошо сказывается на отрасли – наше сельское хозяйство значительно уступает в эффективности, допустим, американскому, где давно применяются ГМО. Но у нас есть первоклассные разработки, полученные учеными Новосибирска и Москвы. В том числе речь идет о лекарственных, технических культурах, которые не употребляются в пищу, а идут как сырье для промышленности. Декоративные растения у нас очень интересные создаются. Дело за малым – тестировать то, что получается на выходе, сравнивать результат с альтернативой, то есть с использованием химикатов, и, если все нормально, выводить продукт на рынок.

В этом вопросе есть и большой экономический момент. Страны Евросоюза в свое время ввели запрет на использование ГМО, в первую очередь, из-за отставания в этой сфере от американцев, и таким образом попытались огородить свои рынки от их продукции. Какое-то время они продержались, но сейчас поняли, что это тупиковый путь - прогресс остановить невозможно, и потихоньку снимают ограничения. И, наверное, это будет идти по нарастающей, потому что за годы изоляции появилось много новых перспективных продуктов. И не только тех, которые позволяют большее химии сыпать – с этим при грамотно поставленной системе контроля качества продукции проблем быть не должно.

У нас есть первоклассные разработки, полученные учеными Новосибирска и Москвы. В том числе речь идет о лекарственных, технических культурах.

Жужжалки обывателей

– На днях прочитал, что американские биоинженеры поместили наночастицу серебра в белковую оболочку ВИЧ, безопасную из-за отсутствия вирусной РНК, и таким образом приблизились к созданию наномашины для лечения рака и генетических болезней. Это тоже результат применения трансгенных технологий?

– Судя по всему, да, хотя, признаюсь, я впервые услышал об этом открытии от вас. На роль средства доставки лекарств к раковым клеткам есть и более умеренные кандидаты, например, вирус герпеса. По некоторым данным, 98% человеческой популяции является его носителем, испытывает от этого какой-либо дискомфорт – значительно меньше. Преимущество же ВИЧ для ученых, по всей видимости, связано с тем, что он легко преодолевает защитные механизмы нашего организма.

– Руководимая вами лаборатория работает над созданием трансгенных организмов?

– Да, мы используем технологию для получения рекомбинантных бактерий в научных целях. Такие бактерии являются продуцентами генов многих других организмов, в том числе человека и культурных растений. Кроме того, это прекрасный инструмент для изучения работы отдельных генов на модельных системах, взаимосвязи структуры и функций генов, белков и их продуктов.

Замечательный генетик, старейшина этой науки у нас в Татарстане Борис Иванович Барабанщиков, когда его спрашивают о вреде ГМО, приводит следующую шутку: «Мы же медок кушаем и не жужжим». Это к тому, что напрасно люди боятся модифицированных продуктов. Каждый день мы едим пищу животного или растительного происхождения, которая в значительной мере состоит именно из генов. И они никак на нас не влияют, потому что человеческий организм прекрасно защищен от чужеродной генетической информации. Эта защита настолько совершенна, что даже вирусы, приспособленные для внедрения в чужие геномы, далеко не всегда могут ее пробить, что уж говорить о генах, не умеющих этого делать в принципе. Поэтому будем есть и не жужжать. Содержащиеся в продуктах гены, модифицированы они или нет, не более чем наша пища. Следует в большей степени заботиться о том, чтобы эти продукты не были переполнены химикатами.